Из воспоминаний Виктора Николаевича Корниловича, директора Усть-Ижорской судостроительной верфи ("СНСЗ") с 1917 по 1923 год (скачать) - 4 Января 2013

В.Н. Корнилович

Команда эсминца «Азард». 1919 г.

Эскадренный миноносец «Азард».
6 сентября 1916 г.

    Предлагаем вашему вниманию выдержку из воспоминаний Виктора Николаевича Корниловича - "Воспоминания корабельного инженера о постройке эсминцев в 1914 - 1917 гг.".
    В.Н. Корнилович работал на Усть-Ижорской верфи (ныне "СНСЗ") в 1912–1924 гг. С конца 1917 г. и до ноября 1923 г. был директором верфи. Уверены, что книга будет интересна, всем любителям истории родного края, а также современным судостроителям "СНСЗ".

Корнилович - Воспоминания корабельного инженера (скачать полностью в формате .pdf)

1915
    "...Работа отвлекала от печальных мыслей. Увлечение ею было большим счастьем для меня, так как жизнь в Понтонном, несмотря на её внешнюю налаженность и культурность, по внутреннему содержанию не была такой.
Интеллигенции было всего 6-7 человек, причем их интеллигентные интересы были глубоко различны. Каждый у себя дома скучал по-своему. Кто хотел время провести поинтересней и повеселее ехал в Петроград, а оставаясь дома или рано ложился спать, или раскладывал пасьянс, или шел на работу даже ночью. Клуба не было. Был любительский драмкружок из скучающих и жаждущих найти женихов дочерей мастеров и служащих. Спектакли ставились раза два в год. Кинокартины не демонстрировались, хотя были и зал и аппарат. Собираясь, инженеры, обычно, играли в Винт, бухгалтеры в Преферанс, а рабочие в Козла. Оживлению и веселью, обычно, должна была помочь спасительная водка.
У нас изредка собирались любители музыки. В вечерние часы летнего отдыха мы играли в теннис или городки, зимой катались на коньках или бегали на лыжах. Благодаря жене, я имел возможность читать понемногу новейшие книги, а из её рассказов имел представление обо всех новостях дня в области литературы, да и вообще гуманитарных наук; и хотя театр в эти месяцы я посещать за отсутствием времени не мог, всё же жизнь моя была достаточно насыщена культурными интересами..."

1916
    "...Ещё на «Быстром» у нас были проблемы с матросским гальюном - плохо работали захлопки, и на волне всё содержимое фановых труб стремительно вылетало обратно,
покрывая точно лепной работой, стены помещения. После этого я обращал внимание бригады на необходимость тщательной пригонки захлопки и отличного качества пружины. На «Орфее» это было сделано настолько «тщательно», что фановая труба вообще не очищалась. Слесарь уверял, что просто пружина тугая, я же заподозрил, что он захлопку поставил в обратном положении, то есть она наружу не открывалась. После нескольких его возражений я засучил рукав, нащупал рукой захлопку и убедился в правильности своего предположения. Тогда заставил и слесаря проделать то же. Не скажу, что я это проделал без содрогания, но зато после слышал как рабочие говорили: «надо делать тщательно, всё равно проверит, а если нужно будет, полезет в г..... Проверка исполнения распоряжения и уверенность любого исполнителя, что начальник действительно проверит - великая вещь!..."
    "...На этот раз при осмотре Усть-Ижорской верфи Колчак не только ругался за "Азарта" и "Самсона", стоящих на стапелях, но, главным образом, за "Летуна" и "Десну", достраивающихся у причала Металлического завода.За несколько дней перед этим он был на Путиловской верфи, где положение было неизмеримо хуже нашего, и там не ругался, а только мрачно про себя хмыкал. Теперь я его спросил:
- Чего вы ругаетесь, Александр Васильевич? Ведь мы уже сделали 4 миноносца, 2 будут сданы в июне-июле, а ещё 2 осенью, в то время как у путиловцев пока сдаётся только
первый. А начали строить они раньше нас.
- Ругаюсь потому, что от вас можно получить, а там кладбищенская тишина; какой толк ругаться на кладбище?
Глядя на этого лихого моряка, слыша рассказы о его «марсо-флотских» выходках, никак не мог я тогда представить, что вижу одного из крупнейших представителей будущей
контрреволюции, жестокого усмирителя рабочих и крестьян..."

1917
    "...Первое, в чем сказалось на заводе влияние революции - это длительность рабочего дня. Введен 8-ми часовой рабочий день. Как странно после 13-ти часов непрерывной работы иметь в своем распоряжении свободных пять часов. Поначалу, не знаешь куда их девать, чем заполнить. Кажется, что на верфи свернулась работа, что производственная жизнь затихает. Я переживал это крайне тяжело, с чувством какой-то внутренней боли. Такова сила привычки к работе, увлечения ею..."
    "...Политические события отразились на верфи. Социал-революционеры, меньшевики, большевики проводят время в горячих словесных схватках. Производительность труда падает. Верфь исполняла только военные заказы. Уже в августе начались затруднения в отношении зарплаты. Она выплачивалась в зависимости от того, как было аккуратно в своих платежах Морское министерство. Теперь его нет. Никому не нужны наши «гогланды». Деньги на заработную плату со скандалом и трудом пока получаем от правления Металлического завода.Но в конце ноября последнее объявило, что заказы на военные суда правительство аннулировало, а так как ничего другого верфь делать не умеет, то правление её закрывает..."

1918
    "...Чрезвычайно напряженное и всё время ухудшающееся положение с продовольствием (получал я 1/2 фунта неаппетитного хлеба) заставило энергично заняться огородом. Мы всей семьёй подняли 400 м кв. земли. Засеяли её всевозможными овощами и картошкой. Это дало возможность зимою поддерживать всю семью. Летом моей обязанностью было каждый день ходить собирать грибы в лес. Хорошие белые и красные мы сушили на зиму, сыроежки жарили прямо на воде. Летом суп был обыкновенно из молодой лебеды или крапивы. Развёл, одно время, кроликовое хозяйство, но не мы их ели, а они нас начали объедать; пришлось их ликвидировать..."
    "...Отвлекаясь, скажу о последнем обстоятельстве. С медицинской помощью вообще обстояло из рук вон плохо. На верфи никого из медицинских работников не было. Ижорская больница стояла от верфи в 10 километрах, Колпинская в семи. При несчастных случаях невозможно было вызвать врача. Даже в экстренных случаях приходилось возить больного в Колпино. В то же время, на верфи была прекрасная аптека, где были всевозможные, по тому времени редкие, лекарства, в том числе и патентованные. Никто ею не интересовался до тех пор, пока мне не пришлось случайно с ней познакомиться.
Однажды ко мне прибежал взволнованный мастер и просил хоть чем помочь его умирающей дочери. Никакие мои уверения, что я ровно ничего не понимаю в медицине, что надо везти её в больницу, не действовали, почти силой притащил он меня к себе в квартиру. У постели его дочери столпились домочадцы и знакомые. Я попросил их немедленно уйти, попробовал пульс, он почти не прослушивался, руки и ноги были как ледяные. С храбростью отчаяния я велел растирать их и прикладывать к ним бутылки с горячей водой, а затем побежал в нашу аптеку, развернул медицинский календарь, откуда вычитал, что надо впрыснуть камфору. Как это делается я видел и рискнул сделать то же больной. Моя храбрость была вознаграждена и девушка пришла в себя. Но с этого дня у меня не стало отбоя от больных. В конце концов, рассудил я, неужели инженер, работавший в лаборатории, делавший химические анализы, окажется хуже малограмотного деревенского фельдшера и не сможет развесить лекарства.
Помог мне медицинский календарь, в котором были точно указаны дозы, а крестиком обозначалось какие лекарства без рецепта врача давать нельзя.
У меня самого дома был полный лазарет, благодаря чему мне приходилось почти каждый день видеть колпинского врача М.И.Хрущинского, о котором навсегда сохранил благодарную память, как о враче удивительной эрудиции, гуманисте, друге всех нуждающихся и страждущих..."

Корнилович - Воспоминания корабельного инженера (скачать полностью в формате .pdf)